В творчестве Дмитрия Гутова, страстно увлеченного культурой прошлого, большое место занимает тема классической музыки. Новый проект художника посвящен великим композиторам и состоит из живописных и скульптурных произведений.
Среди изображенных Клаудио Монтеверди (1567-1643) и Сергей Прокофьев (1891-1953), Вольфганг Амадей Моцарт (1756-1791) и Игорь Стравинский (1882-1971), Густав Малер (1860-1911) и Галина Уствольская (1919-2006), Ференц Лист (1811-1886) и Рихард Вагнер (1813-1882). В основе каждого из портретов (будь то скульптурное или живописное изображение) лежит рисунок, каллиграфическая линия. Движение руки художника не только создает диаграмму личности того или иного великого композитора, но и фиксирует спектр реакций Гутова — слушателя музыки.
При этом, в своем чистом виде, рисунка или каллиграфии в творчестве Гутова не существует. Художник всегда переводит динамику линии в условное пространство живописной картины, или же в реальное, трехмерное пространство скульптурного объекта. Линия у него зримо одушевляется, обретает свободу саморазвития. Это хорошо чувствуется в гутовской живописи, однако становится особенно очевидным в его «металлических работах», которыми художник занимается с 2007 года. Поначалу такие конструкции, переводящие бестелесность линии в реальный металл, были плоскими, однако затем все больше обретали объем, а созданные с их помощью «прозрачные» изображения — глубину. Пространственность таких изображений привела к еще одному сильному эффекту анимации. Как замечает критик Сергей Хачатуров, «зритель общается с рельефами Гутова во время движения, и в процессе этого движения образ постоянно трансформируется, претерпевает метаморфозы (так называемый эффект параллакса, во многом обусловленный большой глубиной рельефа...)». И лишь в единственной точке своего движения зритель наконец может увидеть воспроизводимую художником композицию, которая после следующего его шага вновь начинает искажаться, в конце концов обращаясь набором абстрактных линий.
Жизнь графической линии, череда переживаемых ею воплощений и развоплощений в живописи и скульптуре у Гутова является точной метафорой классической музыки. Искусства, соединяющего в себе высшую меру абстракции с глубокой и конкретной образностью, с ее способностью передавать всю силу человеческих переживаний — как ее великих создателей, так и нас, ее благодарных слушателей.
