В московской галерее Stella открылась выставка Алекса Каца. На Западе 78-летний художник считается живым классиком, но в России он пока что малоизвестен. Творчество американского патриарха открывала для себя Ирина Кулик.
Жизнь и искусство Алекса Каца отличаются завидным постоянством. Художник всю жизнь прожил в одном городе — Нью-Йорке. Он с незапамятных времен счастливо женат на одной и той же женщине по имени Ада, портреты которой с неослабевающей любовью рисует на протяжении всей своей карьеры. И даже квартиру господин Кац не менял с 1968 года: художник по-прежнему живет на том же чердаке, который сквотировал во времена богемной юности.
Таким же постоянством отличается и живопись Алекса Каца. Самая старая из представленных в галерее Stella Art работ из личной коллекции художника датирована 1964 годом — это безмятежно возлежащая на красном фоне «Купальщица». Но она мало чем отличается от двух девушек в пляжных нарядах с картины 2002 года, по щиколотку стоящих в ровной синеве — только пара белых черточек обозначает брызги воды. Для того чтобы нарисовать Петербург, в котором Алекс Кац побывал в 2002 году, художнику вообще хватило одной ломаной белой линии. Контур классицистского фронтона едва проступает из черного фона, еще более монолитного, чем малевичевский «Квадрат». А основную площадь холста занимают головы Алекса Каца, его супруги и его друга — художника Дэвида Салле.
Трудно сказать, что за почти 40 лет творчество Алекса Каца претерпело какую бы то ни было существенную эволюцию. Художник остается верен чистым и ярким цветам, монолитным фонам и плоскостной живописной манере. Его картины кажутся залитыми ровным ярким полуденным светом без теней, а сюжеты его картин отдают безмятежностью старых голливудских фильмов: пляжи, купальщицы, летние пейзажи, белозубые и ясноглазые лица друзей и натурщиц.
На первый взгляд Алекс Кац легко вписывается в поп-арт. Но сам художник неоднократно возражал против такой классификации. К фигуративной живописи он обратился в начале 1950-х годов, когда доминирующим стилем был абстрактный экспрессионизм. В то время реализм Алекса Каца казался таким же революционным, что и появившийся чуть позднее поп-арт. Но в отличие от поп-артистов Алекс Кац пришел к фигуративности не по концептуальным, а по чисто живописным соображениям. Одним из наиболее повлиявших на него художников господин Кац до сих пор считает абстракциониста Джексона Поллока. Даже недавние полотна Алекса Каца кажутся лишь чуть-чуть закамуфлированной под реализм абстракцией. Таков, например, замечательный «Пляж дель Кармен» 2000 года — гармоничное сочетание синей, зеленой и золотистой плоскостей, несколькими чертами обозначенных как небо, море и песок.
Искусство Алекса Каца лишено двусмысленности поп-арта, обратившегося к фигуративной живописи лишь для того, чтобы иронически указать на утрату реальности. Сколь бы условным ни был его реализм, художник верит хоть в какую-то непреложную реальность, даже если эта реальность просто реальность цвета и пространства. В отличие от портретов Энди Уорхола на портретах Алекса Каца изображены именно конкретные люди, а не их массмедийные образы. Медийные иконы поп-арта не могут меняться, как простые смертные,— они могут только устаревать и становиться старомодными или ностальгическими. Герои Алекса Каца — живые люди, подверженные всем переменам, тем более что художник часто рисует людей, чьи изменения он наблюдает многие годы: жену или сына. Но неизменной остается сама манера художника, сводящая лицо человека к безотносительности локальных цветов и чистых линий.
На московский вернисаж Алекс Кац приехал лично. Высокий худощавый господин, весь в белом, был несколько прохладен, ворчал на фотографов, но, впрочем, гладко, как по писаному отвечал на вопросы. «Моя теория заключается в том, что если вы правильно схватываете поверхность, то и все остальное будет правильным. Стиль, манера живописи для меня являются доминирующей функцией. Стиль — это часть той элегантности, которой обладает нью-йоркская живопись. Знаете, в джазе Каунта Бейси есть этот стиль», — написал художник когда-то. И это, похоже, правда. Эта поверхность стиля для него вовсе не тонкая пленка, за которой скрывается пустота, но сама суть вещей — надежная и неизменная.
