В венском Kunsthistorisches Museum открылась выставка «Этот смутный объект искусства», организованная московским фондом Stella Art Foundation. Русский соц-арт и концептуализм впервые оказались под одной крышей с Брейгелем, Рубенсом и Вермеером. На вернисаже Валерий Гергиев продирижировал «Картинками с выставки» Мусоргского. Из Вены — Милена Орлова.
Вечером в день вернисажа на фасаде Венского музея истории искусства появилась огромная проекция: Че Гевара в синем круге, как господь Вседержитель, в окружении полуобнаженных нимф. Это была одна из картинок с русской выставки — работа Константина Звездочетова. Затем последовала рисующая обезьяна Юрия Альберта, за ней — матрос в бескозырке Бориса Орлова, а за ними — сами Маркс и Энгельс в виде каменных гостей, шагнувших с постамента, из цикла «Ностальгический соцреализм» 1980-х Комара и Меламида. На яркие пятна, как мухи на мед, слетались туристы, а коллекционеры и прочая художественная публика целенаправленно шли на маэстро Гергиева, анонсированного в программе вернисажа. Валерий Гергиев входит в попечительский совет фонда и уже успел осуществить с ним совместную акцию — постановку Вагнера с декорациями видеохудожника Билла Виолы. Небольшой оркестр разместился в музейном фойе, впрочем, потянувшем бы своими размерами и пышным декором и на оперный театр.
Венский Kunsthistorisches Museum — один из самых знаменитых музеев классического искусства в мире. Его коллекция, восходящая к собранию Габсбургов, заканчивается на XIX веке, но с недавнего времени музей устраивает у себя и выставки современного искусства. Выставкой в Вене Stella Art Foundation отмечает свое пятилетие. Возглавляющая фонд Стелла Кесаева стала известна в Москве как галеристка Стелла Кей. Галерея Stella поначалу позиционировала себя как поставщик западных звезд современного искусства, потом переключилась на русское современное искусство, а потом и вовсе стала некоммерческим фондом с прицелом на музей. По словам госпожи Кесаевой, коллекция фонда сейчас насчитывает около шестисот произведений российского и западного современного искусства, с Минкультом уже заключена договоренность о создании на этой базе музея, и скорее всего располагаться он будет, как теперь модно, в гараже. Причем, что забавно, как и недавно открывшийся центр под руководством Дарьи Жуковой,— в гараже, спроектированном архитектором Мельниковым, на Новорязанской улице. Правда, коллекции госпожи Жуковой пока никто не видел, а Стелла Кесаева намерена прокатывать свою весьма активно. После Вены выставка «Смутный объект искусства» поедет в Венецию, и тоже в музей истории искусства — Ca`Rezzonico. Есть мечты и о музейном музыкальном фестивале, где Валерий Гергиев мог бы выступить в той же роли, что когда-то Святослав Рихтер с «Декабрьскими вечерами» в ГМИИ имени Пушкина. Но никаких конкретных сроков названо не было.
«Это только кажется необычным, что мы показываем современное искусство,— сказал на пресс-конференции генеральный директор музея доктор Вилфрид Зайпель.— Выставка такого масштаба требует рамки истории искусства». Жаль, что комплимент директора не был воспринят как буквальное руководство к действию — некоторые из работ на выставке действительно просились в старые добрые рамы. Как картина Ильи и Эмилии Кабаковых «Женщина в шубе», исполненная практически в манере Петра Кончаловского. Или как уже упомянутый парадный холст Комара—Меламида с фигурами Маркса—Энгельса.
Куратор выставки Владимир Левашов расположил его прямо по центру, напротив входа в экспозицию, и сочетание густо-терракотовых музейных стен, колонн и основоположников марксизма-ленинизма вызывало полное ощущение, что это актовый зал какого-то советского заведения, где вот-вот начнется партийное собрание. Бюст революционного матроса работы скульптора Бориса Орлова сел как влитой на музейный постамент с львиными мордами, очень кстати освободившийся от взятой на реставрацию скульптуры Антонио Кановы,— не зря Орлов ориентировался на классические образцы имперского стиля.
Остальные авторы (всего представлено семнадцать художников с тридцатью работами) несколько выбиваются из этой помпезной идиллии. И если бронзовые туловища танков Анатолия Осмоловского, благодаря материалу, имеют какой-никакой музейный вид, то произведения Юрия Альберта и Вагрича Бахчаняна, вдохновлявшихся советскими карикатурами эпохи холодной войны, картины Дмитрия Гутова, пытающегося воспроизвести жизнерадостный стиль оттепели, и совсем уж буйная живописная эклектика Константина Звездочетова скорее напоминают об эстетике стенгазет и красных уголков. А минималистичные объекты Вадима Захарова и Андрея Монастырского, как и архитектурные макеты Юрия Аввакумова, вообще кажутся пришельцами из какой-то другой музейной вселенной.
Впрочем, отношения современных художников с классическим музеем вовсе не являются темой выставки. По мысли Владимира Левашова, «смутным объектом» здесь выступает не что иное, как наша советская родина, и о противоречивой любви к ней художников и повествует выставка. Догадаться об этом, не прочитав статьи в каталоге, венским зрителям будет нелегко: музейную традицию снабжать произведения подробными экспликациями решили почему-то проигнорировать, а они тут были бы даже нужнее, чем рядом с Венерами и Аполлонами. Так что скорее всего концептуально выставка не вполне отвечает своему названию. Правда, в виде простого дайджеста истории русского искусства последних тридцати лет (самое раннее произведение датировано 1975 годом, самое позднее — 2008-м) выставка вполне удалась. Звездные имена (кроме перечисленных, это Леонид Соков, Александр Косолапов, Иван Чуйков), этапные работы, влиятельные течения. Что же касается любви к музею — госпожа Кесаева объявила, что следующим совместным проектом в марте станет выставка Игоря Макаревича, который как раз большой мастак по части стилизации классического музейного стиля. Может быть, и Валерия Гергиева с оркестром звать не придется.
