В галерее Stella Art на Мытной улице открыта персональная выставка Вагрича Бахчаняна ― художника столь же ироничного, сколь и свободного от всякого заказа. Его изобразительные каламбуры были не просто остроумной «антисоветчиной», но еще и настоящим искусством, о чем вспоминают теперь, как водится, с запозданием.
Широко известный в узких кругах Вагрич Бахчанян скончался в минувшем ноябре в Нью-Йорке, где обитал больше тридцати лет. Если точнее ― с 1974-го, хрестоматийного года массового исхода диссидентов и прочих «предателей родины» из СССР. Он был не просто человеком из поколения Бродского и Довлатова, а еще и весьма оригинальной фигурой с необычным складом ума и синтетическим дарованием. Андрей Синявский называл его последним футуристом, но вряд ли эта формула исчерпывает содержательную роль Бахчаняна в позднесоветской и постсоветской истории.
Футурист в отсутствие футуризма ― это уже не «последний», а какой-то другой.
Причисляли его и к наследникам обэриутов, и к концептуалистам, и к соц-артистам. Хотя, пожалуй, в анналах он останется прежде всего автором афоризма «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью» и ряда других крылатых фраз. О художественном качестве его работ обычно говорилось вскользь, как о чем-то второстепенном. Ну да, абсурдистские коллажи с явной антисоветской интонацией ― то фотомонтаж «Рабочего и колхозницы» с отрубленными на манер Венеры Милосской руками, то товарищ Ленин, тискающий девчушку на псевдообложке к «Лолите». Впрочем, если приглядеться, обнаружится и своего рода «антиамериканщина» ― вспомнить хотя бы цикл «Произведения размером с долларовую купюру». А попытки Бахчаняна создавать нефигуративные композиции вообще мало кем были замечены ― мало ли на свете желающих поупражняться в абстракции...
Можно сказать, что его карьера толком не задалась ни на родине, ни за океаном.
Любили, конечно, ценили, хлопали по плечу, говорили: «Да, старик, это гениально!» ― но так, чтобы зачислять в знаменитые художники, до такого доходило нечасто. Он пребывал в амплуа ерника-диссидента и в новые времена, когда этот репертуар уже не был особенно востребован. И даже начал выглядеть архаическим.
Теперь, после смерти автора, акценты несколько сместились.
Стали все увереннее говорить об эстетической ценности его опусов, о неувядающем вкладе в искусство и т. п. Впрочем, не похоже на то, что слава Бахчаняна когда-нибудь перерастет во всенародную. Для этого он был слишком éдок и парадоксален. Картинки его существуют помимо устойчивых трендов, словно он прислушивался лишь к собственному внутреннему голосу, не реагируя на модные веяния. Здесь элитарность особого рода ― на грани простоты, за которой заканчивается высокое искусство и начинается городской фольклор. Слишком демократично, чтобы стать народным...
На нынешней поминальной выставке в Stella Art фигурируют около восьмидесяти опусов, половина из которых относится к серии «Американцы глазами русских». Надо сказать, серии не особенно удачной: это от руки перерисованные фрагменты советских карикатур на «дядюшку Сэма», «пентагоновскую военщину» и «оголтелый империализм». Порождение 1983 года прочно сидит в своем времени и выглядит скорее приметой эпохи, нежели произведением для вечности.
Есть еще ранняя, 1975 года серия «Голая «Правда» ― коллажи из советских передовиц с нанесенными на них порнографическими изображениями.
Заголовки статей типа «Когда соседи соревнуются» или «После критики» забавно сочетаются с откровенными сценами. Это уже ближе к характерному бахчаняновскому юмору. Наиболее же ему соответствующими выглядят каламбуры про Ленина и Сталина: то вождь революции представлен в своем хрустальном гробу в виде натюрморта с фруктами, то призрак отца народов подглядывает за юными стахановцами. Найдутся в экспозиции и помянутые абстракции, говорящие о попытках Бахчаняна (не слишком успешных) перейти в категорию «серьезных художников»...
Весь этот набор довольно случаен, поскольку на выставке задействована лишь одна коллекция. Не ретроспектива, а мемориальный знак. Хочется надеяться, что дойдет когда-нибудь дело до большой персональной выставки, где фрагменты мозаики сойдутся в нечто представительное. Едва ли такой показ послужит взлету широкой популярности Вагрича Бахчаняна, но он абсолютно достоин масштабной презентации. Кто захочет увидеть в нем большого художника, тот непременно увидит.
