Левитирующие возможности Андрея Кузькина, его полет над землей оказались не единственной интригой вечера...
12 апреля в выставочном пространстве Stella Art Foundation (Мытная ул., 62) открылась персональная выставка Андрея Кузькина «Герои левитации». Кузькин сам достаточно героичен и стал известен публике недавно, в частности, получив премии «Инновация» и «Соратник». Тогда на него смотрели как на подающего надежды молодого автора, где основными жанрами стали объект и перфоманс. И то и другое автор сливал воедино, объединяя своими действиями, а порой просто собственным телом результаты творчества в «единство души и тела». Так случилось и на этот раз. Было бы крайне любопытно побеседовать с Андреем и выведать тайны проекта и самое главное — познакомиться с героями фантастических возможностей человека. Но пришлось начать не с беседы, именно со знакомства: голый Андрей Кузькин в позе человеческого эмбриона реально демонстрировал левитацию, покачиваясь в подвешенном гамаке. Левитация, как гласят справочники — противоположность гравитации, то есть состояние полета и парения над землей, отсутствия силы притяжения к ее поверхности. Чтобы буквально не ударить лицом в грязь, Андрей собственные антигравитационные способности реализовал с помощью этого примитивнейшего устройства из сплетенных веревок. Легкое потрясение от увиденного усиливают три огромные трехметровые или даже чуть поболее фигуры, сделанных... из хлеба, который прокручен через мясорубку и скреплен клеем. В белом кубе StellaArt Foundation встреча с этими гигантами не менее впечатляет. Назвать их людьми язык не поворачивается: эти исполины, кажется, потеряли где-то по пути к своему суровому подвижничеству первоначальный и слегка угадываемый человеческий облик и представляют собой распадающиеся останки тел, сплющенных земной жизнью. При всем лаконизме средств фигуры очень выразительны: в их пластике, мимике (да простит автор наши невежественные догадки) все говорит о тягости, угрюмом страдании в земной жизни. Сам автор объясняет свой замысел как «поиск всеобщей, последней основы нашего существования, надежду на смысл за пределами очевидной жизненной безнадежности». Безнадежность, надо понимать, выражена в неизменном распаде человека в то, из чего он произошел. То есть, в саму землю. Для воплощения этой простой и вечной идеи выбран такой же простой материал и особенно доступный российскому жителю — ржаной хлеб. Таким образом, по идее автора, все мы сделаны из «одного теста», и все в него опять возвращаемся в конце своего жизненного пути. И чем тягостнее этот процесс разрушения, тем (по разумению самого автора) воздушнее последующий полет. Андрей Кузькин говорит: «Мне нравятся простые люди, работяги, все те, кто живет рядом со мной. Различия между всеми нами несущественны. Я говорю о смерти, о том, что перед ней все равны, и эмоции, которые она вызывает, у всех сходны». Обдумывая его слова и задумчиво поглядывая на висящего над нами творческого философа, невольно погружаешься в иные миры, в иные измерения нашего сознания, неожиданно развернувшиеся под воздействием необычной идеи. Как знать, может быть это будет полезно, потому что рано или поздно о бренности жизни задуматься придется. Левитирующие возможности Андрея Кузькина, его полет над землей оказались не единственной интригой вечера. Когда гости уже начинали расходиться, некий джип на полной скорости внезапно протаранил витрину выставочного зала, снеся одну из скульптур и едва не покалечив посетителей. По слухам, это была спланированная акция, а кем именно — покажет милицейское расследование. Современное искусство имеет право использовать самые неожиданные средства в поиске истины в виде грамотного, профессионально выверенного пиара.
Интервью с Владимиром Левашовым, куратором выставки:
Вопрос следовало бы адресовать самому художнику, но он сейчас «подвешен», поэтому не могли бы Вы сами рассказать об идее выставки?
Об этом лучше рассказывает сам автор. Основная идея проста — выразить некое чувство по поводу реальности. Речь о том, что каждый человек живет в сообществе, среди «народа», хотя такие слова произносить уже давно неприлично, но это ведь так. И проблемы у всех общие. Как показать эту ситуацию, чтобы убрать все лишнее, декоративное? Чтобы акцентировать — надо показать героев в больших размерах. Чтобы убрать лишнее и показать основное — сделать их из обыкновенного хлеба. А что происходит с хлебом? Он трескается. Это такое новое реалистическое искусство. Люди все произошли из земли, а потом они на нее же и распадаются. Выставка называется «Герои левитации»: их тела распадаются, а они сами летят. Здесь подразумевается скорее не идея, а метафора. Само название переключает нас на какой-то «выход». Конечно, есть здесь что-то первобытное, первородное. И идея о бренности тела человека. Мы сжигаем свои тела, чтобы подняться выше.
Связаны ли эти работы с образом России?
Вот это тонкий момент. И сам Андрей говорил, что, конечно, это о нашей стране, о нашей нравственности. Но это не о том, что Россия вот такая ужасная, как эти истуканы. А просто художник живет здесь, это картины его жизни. И он создает не «анти» или «за», а это некая данность вокруг него. Лежа в гамаке под потолком, в голом виде, в позе эмбриона, он себя как бы «включает» в этот мир. Это не «я и народ» или «народ и я», где «я» — лучше или хуже, а это «мы все». Он буквально ставит себя с ними в одну линейку.
Художник сам пришел к Вам с этой идеей или Вы нашли его?
Вообще мы не первый год знакомы. Он предлагал разные проекты, мы проговаривали это. В итоге возник сначала вот такой его образ в виде зародыша. А потом он стал лепить небольшие фигурки из хлеба, они здесь тоже выставлены, и из них мы уже выбрали несколько штук для реализации в большом размере.
Часто ли сегодня происходит так, что художник приходит к куратору, когда произведение еще не реализовано до конца и обсуждает, как его лучше сделать?
Это практика последних лет. И в ней есть разные опасности. Мало ли кто что говорит... Иногда на словах все звучит очень убедительно, а на деле выходит совершенно иначе. В данном случае, зная самого Андрея и то, что он делает, я вполне мог представить, как это будет выглядеть и дать советы.
А как вы считаете, как все-таки лучше для искусства: когда художник работает сам, один, или когда куратор включается в создание работы? Насколько рискованно такое вмешательство в творческий процесс? Или оно, наоборот, необходимо?
Вы знаете, это все равно, что Ваша работа. Вот Вы приходите к одному человеку, и он говорит. А другой — нет. А вам что-то нужно делать, добывать материал. Также с художниками. Кто-то приходит уже с готовым проектом, осталось только воплотить его, а у другого в процессе все много раз меняется, и нужно участвовать. В нашем случае лучше, потому что Андрей пришел ко мне уже с готовыми эскизами. Еще материал новый — мы не знали, получится или нет, не развалится ли. И все-таки получилось. Моя роль была ролью собеседника, «зеркала». Ведь собеседник бывает очень важен, его взгляд со стороны. Но он должен помогать, а не мешать. Бывает, что художник в чем-то силен, а в чем-то нет, в чем-то ему нужна помощь.
