Античность и соц-арт—две истории, вроде бы несовместные, но не для московского скульптора Бориса Орлова, чья выставка «Круг героев» до марта открыта в Венском музее истории искусства. Интервенцию современного российского искусства в пространство европейской классики осуществил Stella Art Foundation. И подобно тому, как памятник советскому солдату прижился на одной из венских площадей, став почти неотличимым от местных имперских монументов, вожди и полководцы Бориса Орлова побратались со своими римскими и греческими предшественниками.
Бюст революционного матроса с лицом Гая Юлия Цезаря, установленный в фойе музея, служит своего рода зазывалой: спортсмены в бело-красной динамовской форме, по-ассирийски распластанные в рельефе, широким жестом зовут заглянуть в недавно отреставрированные залы античности. Захват стратегического европейского музея, где хранятся Вермеер и Брейгель, главные перлы коллекции Габсбургов, начался три года назад. Сначала фонд показал дайджест своей коллекции современного русского искусства, недавно в залы с живописью десантировались концептуалисты Елена Елагина и Игорь Макаревич, и вот теперь Борис Орлов поселил своих советских героев среди памятников древних цивилизаций. Что-то там такое странное, думает зритель, издалека видя краснозвездный самолетик-истребитель, зависший над римской мозаикой с приключениями Тесея, и идет смотреть.
В первом зале яркие, супрематических колеров — красно-черно-белые — скульптуры Бориса Орлова контрастируют с деликатным монохромом античных мраморов, грудастый бронзовый бюст анонимной императрицы «в духе Растрелли», как эту серию называет сам автор, вклинивается между Афродитами, дальше в музейной витрине затаились фарфоровые плашки с усатым профилем вождя народов, не сразу отличимые от древних камей, и так почти десять залов, то выпячиваясь, то мимикрируя под обстановку, наши самодержцы и генсеки ищут свое место в мировой истории. Художник в сотрудничестве с австрийским куратором Борисом Маннером разыграли выставку как спектакль, главным сюжетом которого стали, вполне по-античному, метаморфозы «имперского» стиля. И даже не метаморфозы стиля, а больше — приключения художественного языка, па котором во все эпохи, будь это Рим цезарей, кайзеровская Австро-Венгрия или СССР брежневского застоя, разговаривает власть. Этот «метаязык», как его называет сам художник, или, как говорят искусствоведы, иконография занимает Бориса Орлова начиная с середины 1970-х годов. И музейные декорации, в которых происходит спектакль, позволяют оценить и подчеркнуть именно эту, классическую линию в его творчестве, так заметно отличающую его от коллег по соц-арту. Взять хоть тот же самолет — здесь он выглядит не столько милитаристским символом, сколько рукоделием советского Икара.
Закономерно, что в творчестве Бориса Орлова самым важным жанром оказался парадный портрет государственного деятеля или героя в его разных исторических реинкарнациях, от барочного пафоса до советской рутины тиражных памятников вождям и «бюстов на родине героя». Когда-то художник совершил радикальную новацию в этом жанре, отказавшись собственно от портрета, изображения конкретной персоны, буквально последовав социалистическому лозунгу «У нас героем становится любой». В этих безлицых, а то и безголовых тотемах внимание переключено на атрибуты и регалии, определяющие статус того или иного персонажа, причем автор иронично микширует октябрятские звездочки, орденские ленты, эмблемы спортивного клуба и буквально вставляет свои пять копеек туда, где их быть вроде бы не должно.
Хотя выставка задумана как концептуальный проект, а не ретроспектива, на ней представлены вещи из разных периодов, что дает возможность хотя бы в общих чертах проследить эволюцию творчества Бориса Орлова и обнаружить развязку еще одного сюжета.
Настоящей кульминацией выставки стал зал, где расстановка бюстов римских полководцев напоминает об идущем в атаку войске. За спиной у бойцов огромная, в рост скульптура императора. Войско возглавляет «Велизарий». О том, что эта голова в лавровом венке — новейшее произведение, можно догадаться лишь по странным скрепам на лице легендарного византийского полководца, так точно Борис Орлов попал в эстетику классических римских портретов. Но еще более удивительно, что это не условный герой, в портрете легко узнается Георгий Жуков, отчасти повторивший судьбу Велизария, великий полководец, попавший в опалу у императора. Художник демонстрирует, каких усилий стоит этому герою «держать лицо», и, конечно же, не зря в скульптуре использован свинец, материал в этом случае говорящий. Во всем этом нет ни грана соц-артистской иронии и игры, и кажется, что теперь Борис Орлов может называть себя имперским художником без всяких кавычек. Но впечатление это обманчиво. Новая серия скульптур названа им с фирменным лукавством «Опыт реставрации», а о какой империи идет речь, остается только догадываться.
