Ко мне пришел знакомый, посоветоваться. Он не так давно собирает русское искусство определенного периода, у него есть пара ценных вещей, и он понял, что желательно, чтобы их иногда брали на музейные выставки. Одно из решений, которые родились у него, было такое: заплатить искусствоведу, выпустить (самому, без издательства) альбом своей коллекции на русском и английском языках и потом разным людям его подсовывать. Это решение напомнило мне рекламное объявление, предлагавшее «эксклюзивный интернет». В принципе то, что этот человек придумал (и не он один — в нашей стране так рассуждают многие), есть методика личной странички на фейсбуке, только гораздо более дорогостоящая.
К сожалению, то, что могла предложить ему я, было несколько более сложно: восстановить почти умершую в России систему искусствоведческого образования, науки и издательской деятельности, стимулировать написание серьезных монографий о русских художниках и прочих исследований, где наряду с другими могли бы быть проанализированы и некоторые вещи из его коллекции. Для этого нужно было бы еще, чтобы интернациональная научная литература продавалась бы в нашей стране и была бы в русских библиотеках (даже СССР не был изолирован в этом отношении так, как современная Россия). Ну и потом, если эти монографии русского производства оказались бы оригинальны по концепции и материалу, права на них могло бы купить западное издательство, и все человечество узнало бы, что есть такой Петр Иванович Бобчинский. Под Бобчинским имею в виду отнюдь не только самого коллекционера, а также и художника — предмет монографии, и автора этой монографии, и вообще всю нашу многострадальную, изолированную кириллицей, да и много чем другим, страну.
Естественно, оказалось, что даже на уровне своего фонда (а сейчас у всякого есть фонд) этот коллекционер ни одного шага в эту сторону, в сторону относительно независимых (и потому научно авторитетных) институций, сделать не может, так как его фонд не имеет права выдавать гранты. Более того, мало какие фонды у нас хотят это делать: от всех них я слышу, что они не хотят быть спонсорами чьих-то чужих (читай: профессиональных) инициатив, а хотят производить свой продукт. На практике этот продукт часто оказывается плохонький и интернационально неконкурентоспособный — зато свой. Фактически все, чего хотят частные фонды в области культуры у нас в стране (за редкими исключениями), это купить личную услугу, да еще часто они покупают ее не у тех, у кого надо. В результате мы имеем корпоративные вестники под видом профессиональных журналов, корпоративные наборы малоценных предметов — под видом музеев и увесистые бессмысленные тома без научного аппарата — под видом искусствоведческих монографий.
с. Одновременно в Венеции можно будет увидеть целый ряд специально подготовленных русских проектов, в основном финансированных частным образом. Читатель может подумать, что тут есть повод для гордости, однако это скорее плохой знак, причем вне зависимости от того, хороши ли сами проекты (есть и неплохие). Показать свой проект во время венецианской биеннале не очень трудно, это частично вопрос денег. Однако вы никогда не увидите в этом списке выставок из, допустим, Нидерландов или Швейцарии. Это все не от хорошей жизни: такой возможностью обычно пользуются плохо интегрированные в международный контекст страны — например, арабские. Или чувствующие себя обиженными отдельные художники. Как если бы в фойе каннского отеля кто-то выкупил квадратный метр, поставил телевизор и крутил бы собственный фильм, не попавший в конкурс.
Так что самая позитивная новость касательно русского участия в Венецианской биеннале — это тот факт, что каталог проекта в павильоне России (который тоже, естественно, и финансируется, и устраивается частным фондом) будет впервые в жизни сделан западным издательством и, значит, будет продаваться в книжных магазинах Европы, а не останется гнить на складах Минкульта. У Петра Ивановича Бобчинского появляются шансы.
