У башен Москвы-Сити есть нечто общее со сталинскими высотками, о которых философ Александр Пятигорский говорил: «Когда я впервые увидел эту архитектуру, я почувствовал огромную ее притягательность, потому что в ней феноменальным образом были слиты абсолютная власть и комфорт. Правда, это все не для тебя. Но это уже другой вопрос». Небоскребы Москвы-Сити — современный символ власти и комфорта. А еще — коммерции и показного успеха. Их зеркальные фасады тем временем отражают убогие пятиэтажки и девятибалльные пробки на Третьем транспортном. А за фасадом золотой башни «Меркурий», в новом пространстве Stella Art Foundation, проходит большая выставка «Парсуны нон грата» Бориса Орлова и Сергея Шеховцова. В их ироничных работах, как в кривом зеркале, отражаются и искажаются знаки власти и потребления.
Кстати, слово «парсуна» — это тоже искажение от латинского persona. Парсунами в XVII веке называли всё еще близкие иконописной традиции протопортреты русских царей и сановников, которые были призваны не столько передать внешнее сходство, сколько подчеркнуть ранг и титул портретируемых. Так и в работах Орлова орденские планки, медали и погоны отодвигают человека, их обладателя, на второй план. У Шеховцова же человек — только теперь это не герой и не передовик, а обыватель — тоже как бы мельчает, «подтаивает», теряя индивидуальные черты. Зато отлично различим его яркий пьедестал из смятых алюминиевых банок — то ли из-под газировки, то ли из-под чего покрепче.
«Само по себе название выставки „Парсуны нон грата“ представляет собой и ее описание, и ее интерпретацию, — пишет главный куратор Stella Art Foundation Борис Маннер. — В одном слове „парсуны“ сплавились аллюзии на Римскую и Российскую империи, что отсылает к одной из центральных тем творчества Бориса Орлова». Имперская тема, очевидно, становится центральной и на самой выставке. Злободневно, учитывая, что сегодня мы то и дело наблюдаем одно из двух: либо тоску по ушедшим империям, либо их критику.
Сам Борис Орлов называет себя «певцом империи», но важно понимать, что здесь не обошлось без отстраненно-ироничной «метапозиции», а может, и трикстерства, выступления от лица некоего персонажа. «Больше всего меня заботила передача духа времени, а дух этот был величественный, — говорит художник о работах советского периода. — Я приложил усилия к его обозначению без официального, так сказать, призыва: никто мне на это лицензии не давал. Я был как бы самозванцем, а все самозванцы — они нон грата, их принято изгонять. Этот крест я пронес на себе через всю жизнь, особенно в советскую пору, хотя я ничего не обличал, а только обозначал».
Триумф империи мы наблюдаем в знаменитых «Тотемах», «Букетах», «Парсунах», а ее закат — в объектах из серий «Гибель богов» (нагрудная медаль, превращенная в антропоморфную фигуру, вот-вот покатится на своей колеснице вниз) и «Контуры времени» (фотографии, на которых запечатлена военная доблесть, затягивает хохлома, превращая прошлое в сувенир). В экспозиции можно увидеть и те работы, что прежде не выставлялись, например серию «Шесть геральдических поцелуев», в которой, по выражению Бориса Орлова, обозначены «инь и ян Российской империи».
В свою очередь, Сергей Шеховцов, художественное становление которого пришлось на 1990-е годы, стал наблюдателем и певцом империи потребления — потребления секса, фастфуда, развлечений — и материалы он использует нарочито расходные, мусорные: поролон, пластик. В экспозиции представлена пикантная, в духе Тома Вессельмана, серия «Мочалки» — это галерея девушек, «высеченных» будто из поролоновых губок. В другом объекте логотип «Макдоналдса» заменяет букву m в слове Homeland («Родина»). А в работе «Формула» управляемые джойстиком машинки совершенно не понарошку сталкиваются в серьезной аварии. Из кирпичиков виртуального счастья строится тривиальный и, откровенно говоря, гнусный «Рай» современного человека, приукрашенный разноцветными лампочками и находящийся в объективе камер слежения, как в одноименной инсталляции художника. А спонсируется этот рай могущественными бизнес-империями, которые в то же время не жалеют денег на подпитку военных конфликтов по всему миру, о чем напоминает один из центральных объектов в экспозиции — рабочее кресло, трансформирующееся в конденсационный след от самолета-истребителя.
Впрочем, экспозиция вовсе не производит впечатление угнетающей — она, скорее, сардонически веселая. С одной стороны, конечно, не до смеха, когда ты зажат между двумя империями, которые пичкают тебя то идеологией, то продукцией масскульта (эта «Большая жратва» так же смертельна, как и в фильме Марко Феррери, только не для тела, а для сознания). А с другой — что еще остается, как не смеяться над правдой, которая сама из себя вылепливает карикатуру? «Специфические ирония и юмор в наших работах не выходят за рамки формы. В этом мы совпадаем», — отмечает Сергей Шеховцов. И показывает маяк, увенчанный кистью с вытянутым вверх средним пальцем. А Борис Орлов представляет сатирические эскизы «Музея золотых фигур». На этой «Аллее Славы» представлены и «Золотой башмак Никиты Хрущева», и «Золотой коктейль Вячеслава Молотова», и три золотых «Ильи»: Репин, Кабаков и Глазунов, — каждый волен выбрать сам, кто из троих для него «наше всё».
Хотя Орлов и Шеховцов принадлежат к разным поколениям, их связывает многолетняя дружба. Художники способны найти общий язык и в искусстве. Так, в 2011–2012 годах они создали совместные гибридные скульптуры для проекта Remix в галерее XL. Выставка «Парсуны нон грата» в Stella Art Foundation демонстрирует уже не смикшированные объекты, а диалог двух авторов, который модерируется куратором Алексеем Корси. Вот оба они переосмысливают мифических персонажей. «Икар» Сергея Шеховцова с полотенцесушителем вместо крыла соседствует со «Сфинксом» Бориса Орлова — одновременно пловчихой и матросом, человеком и рыбой. Упомянутые «Мочалки» рифмуются с коллажами Орлова из серии «Архитектура с излишествами», где обнаженные женские тела дополнены помпезными архитектурными элементами (хотя, пожалуй, еще более меткая параллель получилась бы с его же «Динамовками»). Где-то даже выстроены небольшие мизансцены. Мы наблюдаем, например, как «Собака» Шеховцова хищно глядит на «Букет из имперских обломков» Орлова, в котором гибнет раненый геральдический орел. Вообще, учитывая количество и хронологический диапазон работ, выставку можно рассматривать, пусть и с небольшим преувеличением, как переплетенные ретроспективы близких по духу авторов.
Помимо юмора и дружбы, их, к слову, объединяет и кое-что еще. Оба имеют академическую выучку, и оба стали как бы еретиками среди скульпторов-монументалистов. Обоих, пусть и с оговорками, можно соотнести с такими взаимосвязанными направлениями, как соц-арт и поп-арт. Как результат, совместная выставка этих несомненных «персон грата» представляется закономерной и обоснованной. «Она должна была случиться, и она случилась сейчас», — подытоживает Сергей Шеховцов.
