Выставка «Этот смутный объект искусства» в Музее истории искусств в Вене — первая презентация русского contemporary art в мировом музее такого масштаба. Небольшая экспозиция (около 40 произведений 17 художников) была собрана куратором Владимиром Левашовым, представлена фондом Stella Art и открыта Валерием Гергиевым с оркестром.
Конечно, это не совсем кураторская выставка: все-таки все вещи происходят из одной частной коллекции (фонда Stella Art), а значит, куратор был ограничен в выборе произведений. Но, во-первых, собрание фонда, которое вообще впервые представлялось публике, оказалось очень неплохим, а во-вторых — вполне достаточным для того, чтобы проиллюстрировать в большой степени революционную кураторскую концепцию.
По Владимиру Левашову, объектом современного русского искусства, как неофициального, так и актуального (хронология выставки—1975—2007), является советское прошлое. Почему этот объект смутен, понятно: а разве может современный художник относиться к прошлому вообще, тем более к советскому прошлому, как-то более определенно?
Но дело не столько в смутности, сколько в самом объекте: по Левашову получается, что все современное русское искусство идентифицирует себя через «советскую вселенную». Вещь, о которой мы, надо признаться, в последнее время как-то забыли. Отсюда возникает популярная нынче тема ностальгии. Но у Левашова это ностальгия не по «советской вселенной» как таковой, а по этой самой идентификации. Оказывается, не только простым людям, но и художникам трудновато приходится без сильной, точнее, сильноявленной власти.
Вроде все просто. Но никто из наших кураторов прежде не признавался в такой, казалось бы, крамольной вещи. Естественно, что любая выставка за границей ставит вопрос о художественном образе страны-экспортера. Все прежние презентации современного русского искусства на Западе постоянно подчеркивали преодоление советских комплексов. Особенно запомнились выставки «Давай!» (Берлин—Вена, 2002, кураторы Петер Нойвер и Кристина Бауэрмайстер) и «Новое начало» (Дюссельдорф, 2003, куратор Ольга Свиблова), названия которых говорят сами за себя.
Видите, что произошло за пять лет. Возможно, рождение новой кураторской концепции связано с кризисом в современном русском искусстве — озабоченное коммерческим успехом, оно почти не дает новых идей. Но, возможно (и тут мы возвращаемся к началу), кураторская воля Левашова продиктована самим составом коллекции фонда.
Например, на выставке нет ни одной работы группы АЕС+Ф, Олега Кулика и дуэта Виноградов—Дубосарский! Не скажу, что это плохо, скажу, что неожиданно. Все-таки до недавнего времени считалось, что именно эти авторы олицетворяют русскую художественную ситуацию. (Экспортной выставки без АЕСов я вообще что-то не припомню.)
Зато в коллекции фонда много соц-арта и концептуализма (а также постсоц-арта и постконцептуализма). Взаимоотношениям этих двух главных течений в истории современного русского искусства с советской идеологией, бытом и эмблематикой и посвящена выставка.
В центре экспозиции «Имперский бюст» Бориса Орлова — моряк с крейсера «Аврора» (1975; в экспозиции он очень удачно установился на постамент работы Кановы) и «Натюрморт с Марксом и Энгельсом» работы Комара—Меламида (1981—1982, из серии «Ностальгический соцреализм»). Еще есть «Правда» Александра Косолапова( 1987), «Гласность» Леонида Сокова (1989) и «Детское» Елены Елагиной (1990). А также Илья Кабаков, Андрей Монастырский, Юрий Альберт, Вагрич Бахчанян (серия почти кукрыниксовых карикатур «Американцы глазами русских», 1983) и «Че Гевара» Константина Звездочетова (1990). Все это не очень ясные, неоднозначные, то есть смутные с точки зрения принадлежности того или иного художника к соц-арту либо концептуализму — интерпретации советского. Соц-артистская плакатная ирония сочетается здесь с концептуалистским тонкачеством. А в целом поражает обилие надписей в русском искусстве. Надписи «не позволяют оторвать произведение от сознания», объяснял еще в 1980-е Кабаков. Это подтверждение все той же концепции Владимира Левашова о тотальной погруженности русских художников в советские контексты.
Ностальгическую линию в актуальном искусстве представляет сложенный из домино макет Мавзолея Ленина Юрия Аввакумова, марксистские каллиграфии Дмитрия Гутова и башни танков Анатолия Осмоловского. В этих работах происходит деконструкция советского: прошлое уходит, но идентификация с ним остается.
В результате выставка получилась, возможно, не столь агрессивной, как «Давай!» или «Новое начало» (в них был драйв молодых, желающих начать с чистого листа художников), немного скромной, даже камерной (но такая камерность как раз и хороша в музее классического искусства), зато более рассудительной и вдумчивой — это такой выдох, попытка остановиться и задуматься после многих лет безумного ажиотажа.
В следующем году «Этот смутный объект искусства» будет показан в Венеции в рамках биеннале. Ждем и московской премьеры коллекции фонда Stella Art.
