На выставке «Пугающаяся коллекция» в галерее Stella Art художник Владислав Ефимов наделил предметы способностью шарахаться от зрителей, а зрителям внушил чувство вины перед барабанами и термометрами.
Довольно долгое время Владислав Ефимов предпочитал заниматься видеоартом: их былой дуэт с Аристархом Чернышевым нередко причисляют к родоначальникам этого жанра в России. Но для своей сольной карьеры, которая реализуется с 2005 года, Ефимов выбрал иную сферу приложения сил. Теперь он все чаще оперирует реальными предметами, называемыми в народе реди-мейдами. Например, предыдущий его проект «Для радио», удостоенный недавно художественной премии «Инновация», состоял из винтажных радиоприемников, которые будто бы стремились к вольной жизни.
Тяга к «одушевлению» вещей сказалась и в нынешнем случае.
По признанию самого автора, на создание «Пугающейся коллекции» его вдохновила теория русского физиолога Владимира Бехтерева, полагавшего, что в основе всего сущего зиждется универсальная мировая энергия. Раз так, решил художник, то почему бы и косной материи не обзавестись некоторыми эмоциональными реакциями? К примеру, пугливостью. Сказано – сделано. Плодом околонаучной рефлексии и технологических потуг стали своеобразные вольеры, где обитают различные предметы. Сами по себе они вполне ординарны, но в присутствии зрителя начинают нервничать. А прикосновение пальцев к стеклу ведет к тому, что объекты начинают шарахаться к дальней стенке и верещать что есть мочи. Подобные симптомы в равной мере проявляются у пенопластового Деда Мороза, у одежной щетки, у фотоаппарата «Смена 8М», термометра в деревянном корпусе, детского барабана и некоторых других представителей отряда «советские бытообразующие».
Эта ностальгическая винтажность наводит на мысль, что помянутая мировая энергия не очень-то при делах.
И что «Пугающаяся коллекция» в большей степени имеет отношение к нашим сегодняшним счетам со своим прошлым. Не зря же автор привлек в свою кинетическую кунсткамеру именно такой набор предметов. У людей с советским бэкграундом вещицы вроде жестяной шкатулки со сценами фольклорных танцев на крышке или грузных подстаканников с надписью «Волгоград» вызовут предсказуемую цепочку личных воспоминаний. И то обстоятельство, что приметы нашего «счастливого детства» от нас же теперь и шарахаются, должно бы вызывать смутное чувство вины.
Как в «Федорином горе» у Чуковского: утварь бежит от владельца, забывшего о своем моральном долге перед ухватами и чугунками.
Иначе говоря, этот аттракцион намекает на нашу внутреннюю бесхозяйственность и историческую небрежность.
Но что-то мешает данный сюжет воспринимать именно так.
Вероятно, его механистичность.
Анимирование прошлого выглядит слишком однотипным и душевных струн не задевает. Аттракцион остается аттракционом, не перерастая в развернутую метафору. Рассуждать же всерьез о «высших рефлексах» и «единой сущности вселенной» здесь тем более нет оснований: к популярному жанру Science Art выставка имеет еще меньше отношения, чем к поискам «утраченного времени». Получается лишь затяжной анекдот про трусливые вещи века и любопытствующую публику, которая так и норовит пугнуть неодушевленную материю.
