В московской галерее Stella Art проходит выставка «Театр оргий и мистерий» Германа Нитча. Несмотря на почтенный возраст автора, зрелище получилось предельно далеким от благообразия.
Не зря при входе вывешено объявление: «Отдельные экспонаты могут вызвать эстетический и эмоциональный протест». В той же аннотации содержится запрет на просмотр выставки лицами моложе 21 года. Это по-своему забавно: сам Герман Нитч приступил к разработке своей оргиастически-мистериальной концепции в весьма нежном возрасте. В юности он угодил в компанию венских акционистов, чья коллективная идеология определялась более всего флюидами бунтарской эпохи. Про 1960-е годы все наслышаны — и творчество молодых австрияков из «Института прямого искусства», как они себя называли, вполне укладывалось в рамки тогдашних эстетических поисков. С одной оговоркой: венские акционисты раздвинули эти рамки до такой степени, что и сегодня далеко не каждый зритель способен переварить ими созданное.
Человек с внешностью сказочного профессора из Хогвартса играет явно не на стороне «белой магии». Его перформансы, запечатленные на фото и видео, зловещи, тревожны, кощунственны.
Герман Нитч — эдакий дионисийский мистагог, отринувший все приличия ради экстатических ритуалов. Море крови, освежеванные туши животных, возмутительная смесь христианских и языческих символов, тошнотворный натурализм — все это признаки фирменного стиля. Надо быть в душе крайним ницшеанцем, чтобы стать верным «нитчеанцем» и увидеть в этих акциях хотя бы намеки на красоту. Но такие зрители существуют. Художник работает для узкого круга экзальтированных гуманитариев, а уж те транслируют идеи Германа Нитча в широкие массы. И хотя подавляющее большинство публики до такого искусства никак «не доросло», миф о венском акционизме сумел благополучно закрепиться в культурном наследии. Никто не посмеет сказать, что этого явления не было.
Разумеется, здесь сплошная симуляция — начиная с ведер крови, закупленной на скотобойне. Многочисленные ассистенты художника, действующие по его сценарию и в придуманных им декорациях, ни разу не адепты загадочного культа, а просто любители острых ощущений и сторонники радикального искусства. И сам Герман Нитч вряд ли является одержимым ересиархом — это всего лишь имидж, старательно поддерживаемый многие годы. Словом, о «полной гибели всерьез» в этом «театре» речь не идет. Но до чего же отвратительно получается! Почти столь же отвратительно, как и задумывал автор. Отобрать у него это ноу-хау уже никто не сумеет.
