Личная встреча с живым классиком, чья звезда взошла еще в середине прошлого века, чревата разочарованием, но седобородый Герман Нитч, приехавший на вернисаж своей выставки в Stella Art Foundation, не подкачал. Легко содрогнуться, только взглянув на несколько его живописных холстов, политых акриловой краской и кровью.
По таким совсем не декоративным и не живописным эффектам Нитч — лучший специалист. Уже 50 лет он устраивает акции, где льются ведра краски и крови животных, освежевываются коровьи туши, разбрасываются вынутые из них кишки, где когда-то он сам, а потом статисты в белых рубахах становились героями действа не для слабонервных, воспроизводящего наши представления о древних ритуалах, на пределе норм и приличий.
В начале карьеры Нитча за его художества в родной стране однажды приговорили к тюрьме, и он отсидел целых две недели. Еще за оскорбление религиозных чувств ему на полгода запретили профессиональную деятельность. Но это прошлое, имя художника давно вписано в первые строки главы «Венский акционизм» истории искусств захлебнувшегося большой кровью ХХ века, а в Австрии он живет в почете и в своем замке, где все еще устраивает представления «Театра оргий и мистерий».
Документация этих представлений и ранних акций — фотографии и видеозаписи — вторая составляющая московской выставки Нитча. И по ней видно, как опасное и ужасное его творчество постепенно становится театром академической выдержки.
Да, нам показывают, как кровь течет по белой рубахе (она позже становится частью картины) распластанной на полу жертвы, как некто совершает над ее телом непристойные движения, а вокруг толпа водит ликующий хоровод, но вот по мановению руки Нитча действие останавливается, толпа статистов аплодирует, и мы видим, что весь этот завораживающий кровавый ритуал происходит на сцене классического театра, а музыку для оргий играли оркестранты во фраках.
Театральный эффект не значит фальшивый. Театр Нитча предельно натуралистичен, и не каждому зрителю под силу и по желанию досматривать его действия до конца. Существенное отличие кровавых представлений Нитча — молодого и нынешнего — от сцен насилия, например, современного кино в том, что художник с кровью не шутит. Все, что он творит, исполнено серьезности и значительности. И нет в его мистериях-оргиях ни наслаждения, ни ликования. Не знаю, насколько их просмотр помогает изжить страхи и жажду насилия, спрятавшиеся внутри описанного психоанализом обывателя, но и к богохульству этот театр не имеет отношения.
